В рубрике «Замужем в Турции» отклонение от стандарта. На один номер, пожалуй, переименуем ее в «Турецкий брак» или «Супружество по-турецки», так как нашим гостем на этот раз является не «русская невестка», а «русский зять».

Музыкант Юрий Рядченко связал свою судьбу с Турцией в начале 90-х, а породнился с этой страной 13 лет назад, когда женился на турчанке, дочери известного турецкого композитора Эрдогана Беркера Эбру. У них подрастают двойняшки Айше и Джан. Мы с Юрием приятельствуем несколько лет и каждый раз, беседуя с ним, я узнаю о нем что-то новое. На этот раз Юрий поведал, что он, похоже, раскрыл свой секрет счастья.

– Юра, когда вы познакомились с будущей супругой?

– Это было в 1992 году. Тогда она еще училась в школе, и мне не было до нее никакого дела, я со школьницами дел не имею. Она играла в теннис, а я пришел ее посмотреть. Она продолжала себе жить отдельно, никакого отношения к ней у меня не было. Мы жили недалеко. Когда она подросла, мы по утрам бегали; она в прошлом спортсменка была, а я собирался быть. И так, постепенно, разговаривая-разговаривая, мы поняли, что «да».

– А когда вы поженились?

– В 95-м мы стали встречаться, а поженились мы в 2003-м.

– Как отнеслись твои друзья, родственники к тому, что ты женился на турчанке?

– Никак. У нас нет такого, чтобы другая национальность была бы проблемой. Полюбили, и живите себе на здоровье.

– А как отнеслись родственники жены?

– Некоторые из родственников собирались меня если не пристрелить, то с наганом за мной побегать. Другие родственники говорили, что брак невозможен, так нельзя, что такое, что за дела?! Ну, а потом все смирились, полюбили и никто не хочет с наганом, а наоборот, даже с рюмочкой водки или ракы со мной...

– У вас двойняшки, сколько им сейчас?

– Скоро будет 4,5 года.

– Как вы их воспитываете: по-русски, по-украински, по-турецки или еще как-то?

– С самого их рождения я все время с ними по-русски: и сказки, и мультики, и разговаривал. Пока они сами не говорили, как-то было нормально, у нас все было хорошо, мы друг дружку понимали. Я ведь папа, с утра мы завтракаем, я их отвожу в садик, а вечером прихожу домой, через час после того, как они ложатся спать. Я им говорил по-русски, они мне отвечали по-турецки. В конце концов, моя девочка, моя зайка (она за мной так сама себя называет) сказала на турецком языке: «Папа, говори как мы, мы тебя не понимаем». И все, я понял, что надо сдаваться. Их надо отдавать на какие-то курсы, чтобы было больше русского языка, потому что одного источника для них оказалось мало. К сожалению, я стал говорить с ними по-турецки, но вставляя русские фразы. А с другой стороны, они стали меня понимать, мы хохочем, стало веселее.

– С одной стороны, русский язык, с другой – русская культура, ее уж точно никуда не денешь, песни остались?

– Конечно. Каждую ночь я им играю на гитаре и пою «Спят усталые игрушки». Они эти песни знают, поют вместе со мной. Я сейчас пытаюсь устроить для них курсы русского языка в детском саду, чтобы они учились, знали свой язык.

– Кто ты по образованию? Чем приходилось заниматься, будучи на родине, и чем занимаешься здесь?

– Я по образованию музыкант. 16 лет своей дорогой жизни я отдал изучению музыки, теперь учу других, записываю альбомы. Я был музыкантом и на родине, и я музыкант здесь, на второй родине. У меня продюсерская компания, звукозаписывающая студия. Кроме того, я играю на инструментах, на разных, на сцене, снимаюсь в кино и т.д.

– Так скромно сказал «снимаюсь в кино». Поподробнее, пожалуйста, где снимался? Где тебя можно увидеть?

- Сейчас видеть только повторы можно. Кстати, сериал «Беглец» (Kaçak), в котором я снимался в девяти сериях, сейчас идет в США. Я снялся в пяти фильмах, если считать по сериям, то штук 15-20 наберется, наверно.

– А амплуа? Кого предлагают играть?

–  Все началось с одного фильма, где я стал русской мафией. И так как-то повелось, когда нужна русская мафия, то звонят мне, а она нужна.

– То есть тема эта все еще актуальна, получается...

– Так ведь мафия непобедима... Правда, в одном фильме я снялся как комедийный актер, как папа русской невесты, это было смешно. Еще у меня есть две телевизионные программы по 26 серий, которые я как спикер отработал: представлял музыкантов, вместе с ними разговаривали и играли.

– Вернемся к тем временам, когда ты только приехал в Турцию, а было это давно, в начале 1990-х. Что тебя здесь больше всего удивило, поразило?

– Первое, что меня здесь поразило, это напиток «Спрайт». Я такого не видел и не слышал, когда я его купил и выпил, я обалдел. Что касается турецкой культуры, до сих пор меня удивляет их участие в жизни другого человека. Себя как-то здесь никогда не чувствуешь одиноким. Очень много у меня турецких друзей, намного больше, чем русских или украинских. Я здесь давно, чувствую себя своим, и они меня таким считают.

– Когда к тебе пришло это чувство, что ты здесь свой и эта страна твоя?

– Это, наверное, пришло с турецким языком. До какого-то времени мы обходились английским, пока работали в отелях (в 90-х Юрий выступал с музыкальной группой в гостиницах на средиземноморском побережье – прим. авт.). А когда мы начали снимать квартиру, когда надо было идти на базар и торговаться на турецком языке, волей-неволей пришлось что-то учить. А когда я понял, что этот язык очень смешной, на нем можно себя очень хорошо выразить, тогда-то оно и пошло. У меня есть природный такой юмор немного, это отразилось и на языке. Когда я его стал использовать по-своему, стало все хорошо.

– С тобой все понятно, ты здесь живешь и выучил турецкий язык. А твоя супруга научилась русскому немного?

– Когда мы еще встречались, она бросилась учить, она интересные вещи придумывала. Она мне помогла с турецким, но сама с русским не очень. Она, конечно, может что-то объяснить моей маме, но она не балдеет от этого.

– А что-то из русской культуры она от тебя переняла?

– Ты знаешь, наверное, не очень...

–Ты оказался более гибким.

– Я вообще по жизни гибкий. Мне интересно все новое. Мне приходит обновление программы, полный апдейт старой программы. Я сажусь, и мне интересно с этим ковыряться. А жена моя в новой программе ищет ту старую кнопку, которую она нажимала раньше. И если она ее не находит, очень расстраивается.

– Все-таки с супругой у вас много общего, она ведь тоже музыкант...

– У нее семья музыкальная. Папа Эбру был очень известный композитор. В 1984 году из топ-десятки песен шесть было его. У нее очень красивый голос. Под моим давлением записали альбом, состоящий из моей музыки и ее слов. Потом у нас была совместная работа на телевидении. На TRT2 была программа «Yabancı Yerli»: жена пела, мы с группой играли песни народов мира.

– Чем ты сейчас занимаешься?

– Я сейчас закончил запись одного очень интересного мне альбома. Клиент – инженер-химик, он пишет очень красивые слова и музыку, кроме того, у него оказался еще и голос неплохой. Я его записал, мы сделали альбом из 20 песен. У меня наконец-то после долгого времени здесь получился настоящий синтез двух культур, турецкой и нашей (я много играл на баяне, мелодии и гармонии я использовал наши). Очень люблю этот альбом, я попытаюсь, чтобы не я его выпустил, а какая-нибудь большая фирма, чтобы он прогремел на всю Турцию.

– Что можешь сказать о Турции, турках, турецкой культуре, что это значит для тебя?

– Мне здесь очень нравится как музыканту. Музыка, которую я слышу и делаю, это всегда синтез, не осталось чистой музыки, столько разных звуков, что мозги автоматически составляют все это вместе. Мне нравится, что здесь не была прервана связь времен, после падишахов перешли на республику, все продолжается. Их старые традиции мне напоминают времена, когда я жил и учился в Казани, где были очень старые магазины, которые носили свои дореволюционные названия. И люди здесь по характеру схожи с украинцами – наверное, поэтому мне здесь так комфортно. И этот взаимообмен по культурной части очень нравится. Я счастлив здесь, мне здесь хорошо.

Ольга Халдыз, Стамбул