Анастасия Козлова, Стамбул
«Ты одновременно и наша, родная, и какая-то абсолютно интернациональная», – говорит ей друг-албанец. «Вообще-то национальный вопрос для меня ребром не стоит. Я могу жить в любой стране, в любом обществе, но больше всегда буду любить «наших» людей», – говорит она сама про себя. «Она уже долгое время живет на три страны и по-другому не сможет: в одной стране ей всегда будет тесно», – понимаю после нашего разговора я.
Она – Решадет Аталай, врач-педиатр родом из Баку, она – мать четырех детей и «ангел-хранитель» уже сотен маленьких пациентов турецких поликлиник, она пишет диссертацию в Москве и намерена сделать успешную карьеру практикующего доктора в Турции. Она забегает в кафе, где мы с ней договорились встретиться, в красивом летнем платье и с телефоном в руке. Она извиняется за небольшое опоздание, и мы тут же, будто знакомы десятки лет, окунаемся в разговор о ее жизни и работе в Стамбуле…
– Некоторые люди довольно плавно вливаются в турецкую действительность, говорят, даже несмотря на разность культур, им здесь очень комфортно. Вы помните, как у вас проходил период адаптации? Он у вас вообще был?
– Да, этот период был, и был он довольно продолжительным. Я долго не могла принять разность культур моей страны и Турции. На протяжении 16 лет я два раза пыталась жить в Турции, но спустя два месяца возвращалась в родной Баку. В апреле 2011 года я приняла решение об окончательном переезде. Работу в Стамбуле нашла сразу, меня взяли в неотложное отделение Universal Aksaray Hastanesi. Через 15 дней я стала заведущей отделением. Адаптационный период не был гладким, но я понимала, что должна пройти этот путь. Нужно было зарекомендовать себя хорошим специалистом, не ударить в грязь лицом. Конечно же, я испытывала некий дискомфорт, ведь система здравоохранения в Турции работает иначе, и к ней тоже надо было привыкать.
– Как иначе?
– Здесь много этих иначе. Первое, что у нас – и в России, и в Азербайджане – такие слова как внутривенная капельница, антибиотик и т.д. – это довольно серьезные и даже масштабные понятия. Здесь население уже привычно к таким видам лечения. К примеру, ко мне приходили больные с первыми признаками простуды и просили выписать им сильнодействующие антибиотики, почему-то им казалось, что они укрепят их организм. Приходилось подолгу им объяснять, что бездумное назначение антибиотиков оказывает непоправимый вред иммуной системе. Многие пациенты настойчиво требовали поставить внутривенную капельницу. Иногда приходилось идти на поводу у пациентов. Сейчас я так уже не поступлю. Во-вторых, я приверженец нашей «советской» Пирамиды Семашко (тип системы здравоохранения, существующий в России – прим.ред.), когда существуют участковые врачи, бесплатные выезды скорой помощи и осмотры больных, обязательная и бесплатная женская консультация и т.д. Практически забытый в современной России первый советский нарком здравоохранения Николай Семашко создал образцовую систему, которую заимствовали многие страны мира. Ну, и в-третьих, у нас в советской медицине лечение больше основано на врачебном чутье, интуиции, на знании патогенеза заболевания. Я проходила как-то тренинг с американцами в Москве и вот там, помню, как-то захотела задать вопрос: «А может у больного здесь все-таки вот так, может, проверим вот это?». Мне тогда так строго отрезали: «Нет, у нас есть четкий алгоритм, работаем строго по нему». Сейчас в мире уклон в сторону американской медицины, не знаю, хорошо это или плохо, но я сторонница системы, когда лечит врач, а не «алгоритм».
– Давайте все же от общего к частному, а точнее к личному. Где и в какой семье родилась Решадет Аталай, кто ее окружал, как она росла?
– Решадет Бунятова родилась в прекрасном городе Баку, в семье врачей. Мама была гинекологом, папа – терапевтом. В нашей семье всегда особое внимание уделялось образованию и саморазвитию, особенно со стороны папы. Папа в этом отношении был даже немного деспотичен. Если Решадет приносила четверку, вечером за ужином подробно разбиралась причина этой четверки, почему и как, обсуждались способы, как в следующий раз не допустить подобной ситуации.
– Вы с улыбкой об этом говорите…
– Сейчас с улыбкой, тогда было тяжело (смеется). Просто у меня всегда была двойная или тройная нагрузка. Помимо обычной школы, я посещала еще музыкальную, какие-то дополнительные кружки и т.д. При этом моя общеобразовательная школа №6 была просто великолепная, очень сильная! Она славилась своими замечательными традициями и сильнейшими эрудированными преподавателями. Своих учителей я всегда вспоминаю с особой благодарностью, они столько в нас вложили, они научили нас учиться.
– А какие предметы были любимыми?
– Историю очень любила, литературу. Но так как я шла на золотую медаль, мне приходилось усердно заниматься и математикой, и химией, и физикой.
– Я так понимаю, золотая медаль не обсуждалась?..
– Абсолютно нет. Папа так хотел. Правда, его не стало, когда я была в 8-м классе, но к тому времени он смог заложить во мне настолько прочный фундамент, что я сама понимала: у меня должна быть и будет золотая медаль.
– А кто захотел, чтобы вы стали врачом – вы или родители?
– Вообще я хотела стать юристом, мама меня уговаривала этого не делать, но я упорно готовилась к поступлению на юрфак. Но прямо перед выпускными экзаменами я попадаю в больницу с аппендицитом, и все: эта ситуация, эта обстановка изменили всю мою жизнь. Помню, сразу же после операции я встаю с кровати, иду звонить маме: «Всё, мам, иду в медицинский!» Мама была с одной стороны рада, с другой – шокирована. Она боялась, что за такой короткий срок я просто не успею подготовиться к экзаменам в медицинский институт. Но я успела.
– И как развивалась карьера потом?
– Окончила университет, затем пять лет проработала в «cкорой и неотложной помощи». Затем поступила в ординатуру в Научно-исследовательский институт педиатрии им. К.Фараджевой. Затем там же аспирантура в отделении патологии новоржденных. Одновременно с научной деятельностью я работала в International SOS clinic в Баку. И в 2009 году, сдав экзамены в Турции, я подтвердила свой диплом уже здесь. Начала работать в Aksaray Universal Hastanesi, затем – в госсекторе, семейным врачом. Сейчас пишу диссертацию в Москве, в Научном центре здоровья детей при Российской Академии медицинских наук. Скоро, кстати, буду защищать свою работу по теме «Особенности течения герпесвирусных инфекций у детей раннего возраста». Своего научного руководителя, заведующего отделением патологии детей раннего возраста, профессора Юрия Соломоновича Акоева я просто боготворю!
– Как и когда во всей этой бурной и интересной жизни появилась Турция?
– Турция ворвалась в мою жизнь вместе с моим мужем Джевадом Аталаем, он турок. Сначала было очень сложно, конечно, я долгое время не хотела эмигрировать – вновь начинать прокладывать шаги в чужой стране всегда сложно. Поначалу приходилось работать и по 6 суток подряд, и буквально жить в отделении.
– Но сейчас Вы можете сказать, что смогли реализовать свой потенциал и далеко за пределами родины?
– Думаю, да. В моей предыдущей больнице, Aksaray Universal Hastanesi, осталось мое имя, положительное отношение к нему. Для меня это важно. И персонал, и пациенты уговаривали, чтобы я осталась, многие до сих пор звонят, пишут. Но я довольна, я продолжаю развиваться уже в семейной медицине. И очень скоро надеюсь перейти в педиатрию. По сути, я везде иностранка, но везде своя. Меня легко и, как мне кажется, с удовольствием принимают в любом обществе, и я в свою очередь быстро и легко нахожу общий язык с людьми.
– Решадет, у вас большая семья, вы воспитываете уже четверых детей. Скажите, каково быть матерью детей, рожденных в интернациональном браке?
– Можно сказать, что в воспитании своих детей я «проиграла». Мне хотелось, чтобы они получили хорошее сильное, наше образование, чтобы они полюбили русский язык, нашу литературу, культуру так, как люблю их я, но им больше по душе пришлась культура турецкая, культура их отца. Хотя я честно пыталась: мои дети ходили в русский детский сад, я знакомила их с «советскими» книжками, мультфильмами. Сейчас понимаю, что дело, наверное, не в воспитании даже, но в генетике. Генетика мужа взяла здесь верх (смеется). Правда, стала замечать, что сейчас у моего старшего сына Исы (ему 16 лет) появилась тяга к русской культуре. Мы даже планируем в августе поехать вместе в Москву. Посмотрим, может, он захочет и поучиться там.
– А Ваш муж, он активно участвовал в воспитании детей в турецких традициях?
– Нет, не могу этого сказать. Тут все действительно на генном уровне было. Мы долгое время жили в Баку, постоянно звучала азербайджанская или русская речь. С какого-то времени я стала замечать, как моя дочь берет пульт и находит каналы турецкого ТВ. Так, кстати, она самостоятельно выучила турецкий язык. Как-то это случайно получилось. При этом она прекрасно могла прочитать стихотворение на русском языке, без акцента, но вот по душе ей больше язык отца. Со своей стороны, я не оставляю попыток напоминать им об их корнях. Очень хочу оставить своим детям в наследство красивый чистый русский язык, хочу, чтобы Достоевский, Толстой был прочитан ими не на турецком.
– Сейчас у вас уже есть определенный опыт, дайте совет молодым мамам, которые воспитывают детей-билингвов.
– Во-первых, нужно сосредоточиться на очень простой системе обучения, когда мама говорит со своим ребенком на ее родном, к примеру, русском языке, не вставляя в свою речь никаких других иностранных слов, а папа общается с малышом только и только на своем родном чистом турецком. Тогда будет необходимый баланс, и малыш быстро овладеет двумя родительскими языками. И, во-вторых, если что-то не получается, не отчаивайтесь! Продолжайте работать с детьми. Наш язык, наша культура – одни из самых богатых, и просто грех не передать это нашим детям. Лично я буду идти в этом вопросе до конца (смеется).
– Вы о чем-то жалеете в своей жизни?
– О чем жалею… Наверное, ни о чем… Хотя нет, все же есть одна вещь. После того как я поступила в медицинский институт в Баку, к нам домой поступил звонок из ректората, на другом конце провода сказали, что из всех абитуриентов по итогам экзамена выбрали меня – они дарят мне возможность поехать учиться в Москву. Но мама тогда не отпустила меня. И вот сейчас я об этом очень жалею, потому что я всегда мечтала учиться в Москве. И все, наверное, было бы совсем по-другому…
– А может наоборот, это к лучшему? Может, вы просто нужны здесь, в Турции?
– Приятно, конечно, так думать, но, по правде сказать, не знаю. Жизнь двух одинаковых шансов не дарит, нужно суметь вовремя воспользоваться данным тебе. Сейчас я, конечно, тоже учусь там, в Москве, пишу диссертацию, но я уже сама, в сознательном возрасте пришла и, так скажем, напросилась.
– Решадет, у вас часто бывала тоска по родине?
– Она до сих пор есть.
– И как Вы с ней справляетесь?
– Периодически общаюсь с друзьями по телефону или интернету. Каждый день! Мои друзья разбросаны по свету, кто в Америке, кто в Европе, кто в Украине, кто в Азербайджане, но мы постоянно обмениваемся новостями. Я очень скучаю по нашим людям, по нашей речи, по родному Баку. Дома смотрю азербайджанские и российские каналы. Я всегда бесконечно рада, когда мои пациенты оказываются русскоговорящими. Мне почему-то всегда кажется, что приходит кто-то родной. Это очень трудно объяснить, это можно только почувствовать. Если на прием приходит кто-то из бывшего СССР, я чувствую, что я обязана помочь, стараюсь сделать что-то большее, чем я должна сделать. Ко мне приходили и приходят на прием множество пациентов из стран СНГ, рассказывают о своей жизни, делятся радостями и горестями. Мой кабинет в клинике всегда был своего рода исповедальней для них. Я не знаю более добрей, боле сердечней и теплей наших людей, люблю я их. Люди у нас потрясные!
– О чем сегодня мечтает Решадет Аталай?
– Я мечтаю открыть в Турции телевизионный канал на русском языке для наших людей. И еще я мечтаю, собрав хорошую команду единомышленников, открыть интернациональный госпиталь. Я верю, что мечты сбываются. Нет ничего невозможного.