В Одностолпной палате кремлевского Патриаршего дворца открылась выставка "Искусство Блистательной Порты". Она представляет произведения турецких мастеров XVI-XVII веков, оказавшиеся в собрании русских царей — в основном благодаря дипломатическим контактам с Османской империей (или Блистательной Портой, как ее именовали некогда европейские дипломаты). Проходящую при поддержке Газпромбанка выставку осматривал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Выставка получилась довольно компактной и дельной: в том, как экспозиция организована и, самое главное, оформлена, "Искусство Блистательной Порты" выигрывает даже вне зависимости от уникальности самих экспонатов. Кроме музеев Кремля вряд ли какой-нибудь из московских музеев способен выставки, посвященные декоративно-прикладному искусству, делать именно так — с безукоризненной дизайнерской режиссурой, первоклассным светом и предельно эффектной демонстрацией самих показываемых вещей.
Хотя в случае "Искусства Порты" у вещей и так немалый запас собственной эффектности. Золото, рубины, бирюза, изумруды в каждой витрине представлены в каких-то гиперболических количествах; главный эстетический посыл выставки — не столько восточная экзотика, сколько парадно-государственное великолепие, возникающее, когда все эти предметы показываются в массе. В этом смысле выставка кажется продолжающей серию "Императорские и королевские сокровищницы мира в Кремле", хотя на самом деле она — исключительно сама по себе. Все показанные вещи — драгоценное оружие, доспехи, детали конского убранства, предметы обихода, сосуды, ткани (показывается, например, золотная парча XVI века, которой были обиты стенки раки царевича Димитрия) — из кремлевской коллекции. Как выясняется, собраний османского искусства такой величины (и такого качества) больше нет нигде в мире, кроме, разумеется, непосредственно Турции.
Не то чтобы это свидетельствовало о каком-то чрезмерном дружелюбии, которое царило между Османской империей и Московским царством в XVI-XVII веках. Несколько посольств — вот, собственно, и все, чем история русско-турецких официальных дипломатических связей может за это время похвалиться. Хотя и в ходе этих контактов кремлевская сокровищница получала от имени султана немало драгоценностей в виде дипломатических подарков, причем часто это были работы не просто стамбульских мастеров, а личных мастеров султана. В придворных мастерах у "царя турского" ходили, надо сказать, не только природные турки, но также греки, армяне, венгры и даже выходцы из Западной Европы. Их репутация в Москве была, по всей вероятности, ничуть не менее высока, чем у хваленых ювелиров Аугсбурга или Нюрнберга: цари не только охотно принимали их работы в подарок, но и покупали, а также, что особенно занятно, сами посылали в Стамбул заказы.
Именно стамбульскими мастеровыми сделаны показываемые на выставке царская держава, драгоценный посох и парадный комплект из колчана и саадака (футляра для лука), изукрашенный не менее тщательно и не менее богато, чем регалии. В обилии драгоценных камней, которыми усыпаны и эти, и другие предметы, есть что-то почти варварское — но при ближайшем рассмотрении вещи впечатляют, напротив, утонченностью орнаментов и изысканным разнообразием применяемых техник. Хотя чему-то османские мастера наверняка учились у европейцев, сам ориентальный колорит этого искусства чрезвычайно стоек: даже когда турецкие ткачи, приноравливаясь к запросам заказчиков, делали ткани для церковных облачений, украшенные христианской символикой (на выставке есть саккос из такой ткани, затканной изображением Богоматери), у них получалось очень по-своему. И тем не менее в московской Руси это отчетливо экзотическое искусство в самом прямом смысле пришлось ко двору: против сочетания туманных воспоминаний о византийском Царьграде с говорящим само за себя богатством этих вещей самодержцам трудно было устоять.
Газета «Коммерсантъ»